Статей, описывающих самые разные вопросы истории, конструкции и развития шашки, на канале «Историческое оружиеведение», прямо скажем, не мало. Связано это, в первую очередь, не с тем, что шашка — самое известное длинноклинковое оружие в России и, так сказать, «ближнем зарубежье», а с тем, что вокруг этого оружия наворочено огромное количество чрезвычайно живучих мифов. Возникли эти мифы в конце 90-х годов ХХ века на волне интереса к истории вообще и к оружию в частности: интерес к шашке был огромен, а вот информации было крайне мало. Вот и пришлось домысливать или реконструировать. Да и даже имевшуюся информацию о шашке далеко не всегда получалось осмысливать верно. Так создавались мифы, которые, на все той же волне интереса, усваивались тогда еще молодыми и юными, а сегодня с упорством, достойным лучшего применения, транслируются уже зрелыми и даже где-то пожилыми (с некоторыми «околошашечными проблемными вопросами» можно будет ознакомиться по ссылке в конце этой статьи).
Но сегодня я хотел бы рассмотреть несколько иной вопрос, назвав его «главным парадоксом шашки».
Считается, что шашка — оружие сугубо кавказское. Не буду спорить и говорить о традиции безгардового оружия в Турции, Персии и Средней Азии. Ограничимся Кавказом.
Последние данные об истории развития именно кавказской шашки говорят, что впервые фиксируется она в Грузии, во второй половине XVII века, и, скорее всего уже в это время была распространена по обе стороны Кавказа. Об этом говорит тот факт, что в грузинском словаре самого начала XVIII века это оружие (сабля без гарды) называется леккури, т.е. меч леков, горных дагестанцев, регулярно «набегавших» на грузинские села, а также тот факт, что приблизительно в то же время (на пару десятилетий попозже) фиксируется и русское «шашка» применительно к «той самой» шашке кавказского образца или черкесской шашке.
Кстати, желающие могут посмотреть на самую первую из точно атрибутированных черкесских шашек. Это т.н. «шашка Петра III», которая датируется по времени попадания в коллекцию — 1763 год.
Обратите внимание на длину и ширину клинка этой шашки. Расстрою сторонников красивой, но, увы, придуманной уже в наши дни фразы про шашку, которая «должна быть лёгкой, как перо, острой, как бритва, и гибкой, как лоза»: это серьезное оружие для боя, которое ни легким, ни гибким не назовешь.
Расстрою и сторонников гипотезы, что «настоящая шашка» — оружие с слабоизогнутым и недлинным клинком: шашка Петра III по общей длине вполне сопоставима с восточными саблями XVIII века, и имеет сабельный клинок. Да и вот эта шашка (датирована концом XVIII века) тоже заставляет задуматься о «лозе» и «пере», «изгибе» и т.п.:
К тому времени, когда русские войска, начав серию знаменитых Кавказских войн, «открыли» для России шашку, она чувствовала себя на Кавказе вполне комфортно, хотя и далеко не во всех его регионах. Например, хевсуры предпочитали саблю, да еще и с прямым клинком, а лезгины и чеченцы — длинные кинжалы. У черкесов представители знати воевали с саблями, а тем, кто победнее — доставались шашки. Т.е. говорить о некоей «суперэффективности» кавказкой шашки не приходится — в противном случае шашкой, состоящей, грубо говоря, из клинка и двух деревянных дощечек, воевал бы весь Кавказ. Да и Закавказье, пожалуй, тоже, но там сабли явно преобладали.
Кавказ был вообще весьма архаичен в плане вооружения: огнестрельное оружие и хорошего качества соседствовало с щитами и кольчугами, не то что с безгардовыми саблями. Патриархальный Кавказ с трудом расставался с традициями.
Да и сама шашка к середине XIX века изменилась: она стала покороче, попрямее и покрасивее, превратившись в, можно сказать, «классическую кавказскую шашку».
Так бы и осталась шашка всего лишь интересным региональным оружием, если бы, как уже не упоминалось выше, ее не «открыли» для себя русские. И можно сказать, что это была «любовь с первого взгляда»: офицеры Кавказского корпуса дружно приобрели себе это «чудо-оружие», а те, кто приезжал в корпус в, как сейчас сказали бы, «краткосрочную командировку», считали своим долгом привезти его в Россию. Как, например, это сделал Денис Давыдов.
Ну а то, что шашка это именно «чудо-оружие», которое гораздо лучше русской легкокавалерийской сабли, не сомневался никто. Ведь в противном случае пришлось бы признать, что кавказские «дикари» оказались в плане владения длинным клинком подготовлены лучше кавалеристов русской армии (про донских казаков даже говорить не приходится).
Результат не замедлил сказаться: первая попытка принять на вооружение казаков шашки была предпринята в 1824 году А. Ермоловым, ну а в 1838 году новый образец шашки для казаков был принят на вооружение. И наступила «вторая жизнь» кавказской шашки — она стала осваивать огромную Русскую императорскую армию. Причем всю, а не только казаков: уже с середины XIX века новые образцы оружия для драгун тоже стали именоваться шашками, хотя они имели гарды и сабельные клинки. Никого не смущало то факт, что кавказская шашка — оружие безгардовое. И никого не смущало и то, что шашки донских казаков были не кавказского, а азиатского типа. Сказано же — шашка.
Впрочем, в XIX веке в России никто не бился об стену с криком «это не шашка»: не заморачивались. Тот же Федоров, один из немногих русских специалистов по холодному оружию, не моргнув глазом, называет шашкой английскую кавалерийскую саблю (как говорится, читайте труды классиков внимательно, товарищи!)
Но следует помнить, что по факту даже в самые лучшие для «русской шашки» времена (вторая половина XIX века) едва половина всей конницы Русской армии имела именно шашки (оружие без гарды). Ну а уж шашки кавказского типа (утапливаемые в ножны по навершщие) — вообще только казаки Кавказских войск.
Следует знать, что никто в русском Военном ведомстве не испытывал и особого пиетета перед шашкой: вопрос об установке на нее гарды поднимался несколько раз, но дальше предложений дело не шло. Сказывалась теперь уже русская патриархальность (тот же штык-иголку тоже пытались изменить на штык-нож несколько раз и с тем же успехом), да и очевидно было, что длинный клинок уже уходит с поля боя.
Потом началась война, потом — революция, и всем уже совсем стало не до «этих ваших шашек-сабель».
Новый интерес к длинному клинку появился уже только во второй половине 20-х годов ХХ века, и здесь шашка получает третий шанс — хотя и служивший в драгунском полку, но, судя по всему, в душе донской казак С. Буденный решил оставить на вооружении кавалерии РККА именно безгардовое оружие — шашку обр. 1927 года (хотя и азиатского типа). Шанс этот шашка использовала, что называется, «на всю катушку», но тоже не без трудностей: в 1935 году рассматривали вопрос о принятии на вооружение очень интересной шашки с весьма передовым эфесом, а в 1940 году на вооружение комсостава РККА таки была принята шашка обр. 1940 года — с дужкой…
Таким образом, главный парадокс шашки заключается в том, что она вообще дожила до, фактически, начала 50-х годов ХХ века, когда кому-то в уже Советской армии пришла в голову мысль все-таки снять с вооружения шашку обр. 1927 года. Причем, представляя себе этот парадокс, я вспомнил диалог из великолепной комедии «Мэйверик» с Мэлом Гибсоном в главной роли, в котором Зейн Купер, отец Мэйверика, спрашивает его:
«- Как у тебя оказался туз пик?
— Ты не поверишь
— Я твой отец, поверю.
— Повезло…»